В силу геополитического положения страны, находившейся в XVI – XVII веках между османами, их валашскими и татарскими союзниками (на востоке, юге и юго-востоке) и венграми (на западе), многие господари, великие бояре и сановники находили для себя и своих семей приют в Польше, включавшей и бывшую Юго-Западную Русь (Волынь, Подолие). Потомки этих высоких изгнанников получали образование в культурных центрах Польши – неотъемлемой части культурно-гуманистической европейской системы. Польша в тот период была на более высокой ступени развития в сравнении с восточным и южными соседями,  находящимися в состоянии социального и экономического застоя.

К примеру, Григоре Уреке, пять лет (1612–1617) учился во Львове, престижном культурном центре юго-западной Руси, позже – Польши. Мирон Костин с самого детства воспитывался в польской среде, учился в Иезуитском колледже в Баре (Подолие). «Был я тогда в школе в Баре...», – будет вспоминать он позже. Николай Костин также учился в Подолии (1660).

В годы, когда Гр. Уреке, М. Костин, Н. Костин и другие молдаване обучались во Львове и Баре в Польше, были изданы, переизданы и получили широкое обращение в среде образованных людей «Универсальная летопись» (1551), «Польская летопись» Мартина Бельского (1597), «Польская, литовская, жмудская и русская летопись» (1572) Матвея Стрийковского, «История Польши» Яна Длугоша (1480, в 12 томах), поэмы Мартина Пашковского (1620), монография «О начале и истории польского народа» (1555–1589), четырежды изданная Мартином Кромером (он же перевел и напечатал «Польскую хронику» (1611) в 30 томах), были известны сочинения летописца Павла Пясецкого (1579–1649)... Эти годы можно было бы охарактеризовать как период историографического польского взрыва, волны которого захватили не только образованных людей Польши, алчущие знаний умы в Молдове, но и оказали благотворное влияние на московские исторические сочинения.

Например, под прямым влиянием польской историографии того периода русский историк Андрей Лызлов закончил в 1692 году свой фундаментальный труд «Скифская история», содержащий много разнообразной ценной информации о молдаванах (волохах) и Молдове, о Штефане Великом и других молдавских господарях в общей борьбе православных народов против османских и татаро-монгольских иноверцев. Этот труд - основное произведение этого автора является ценным  источникоме, дополняющим и подтверждающим различные сообщения об истории Молдовы и молдованах, свидетельством того, что события в Молдове были известны не только в Варшаве, Вене, Будапеште, Париже, Берлине, Венеции, но и в Москве.

Жадно читая, изучая, делая выписки из многочисленных польских хроник и историографических трудов изданных в других государствах, Гр. Уреке, М. Костин и другие пионеры молдавской  письменной культуры с глубокой печалью утверждали, что дома, в Молдове, «нашим писателям неоткуда было собирать книги».
Авторы первых трудов по истории Молдовы на языке страны –молдавских летописей на молдавском языке – искренне любили свою землю, преданно служили молдавскому народу. Они писали свои исторические труды по велению сердца, заботясь, «чтобы не переместились дела и курс страны... потому что от сих пор (1574 г., когда заканчивается «Летопись Азария») никто не писал более до Арона Водэ» (Гр. Уреке). Вместе с тем летописцы, пишущие на молдавском, сознавали, что написанное чужеземными авторами о Молдове и молдаванах, часто, не соответствует действительности и правду нужно находить самим. Более того, многие из иностранцев писали и распространяли «басни», то есть ложь о Стране Молдове и народе молдаванах. «Те, чужие летописи дела лишь самые важные, как войны и смена (королей, господарей), пишут о соседних странах, а те, что случаются в доме другого, подробно, то есть дела домашние, не пишут», утверждал М. Костин. Именно из чтения чужих трудов Гр. Уреке узнал, что «хотят иные Молдову именовать, чтобы звали ее Сцития или Скития...»

Конечно, появление хроник на молдавском языке было вызвано прежде всего духовной потребностью, обусловленной уровнем развития молдавского общества европейского по своей сути и своей истории).

Подталкивало к этому не только насущное стремление проявить себя и утвердиться в качестве государства и народа с устойчивыми и осознанными отличительными признаками (язык, его название, этническое имя народа), но и острой необходимостью развеять измышления и «бредни историков», чужих историков о Молдове и народе молдаванах. Разумеется, все доступные письменные истории Польши, написанных поляками и содержащих богатейшую информацию о Молдове и молдаванах были прочитаны будущими молдавскими летописцами, в первую очередь, оказав влияние не только на оценку событий, метод накопления и изложения материала, но и на идеологическую направленность их трудов. Польские летописцы – историки, являясь глубокими приверженцами исходившего из Рима католицизма – на первый понятийный план выдвигали римско-католическое превосходство (и «святой» язык – латынь), всеми средствами проводя концепцию благородного происхождения их веры и культуры от Рима! Григоре Уреке сдержанно отнесся к римско-латинскиму идеологическому прославлению. Мирон Костин же был полностью им очарован. И это естественно, так как с одной стороны, «бредни историков» о Молдове и молдаванах множились, а, с другой стороны, как исследователь, Мирон Костин замечал, что у молдаван значительно больше, чем у поляков оснований связывать себя с Римом – близость к молдавского языка к латинскому, покорение Римом Дакии (М.Костин ошибочно считал, что вся Дакия, включая территорию исторической Молдовы, была покорена Римом), антропологическая общность части молдаван (правда незначительной) и итальянцев.  

Еустратие Логофэт (?–1646 гг.). Как «Анналы двора Штефана Великого» (утерянные), первая «Молдавская история» (на древнеславянском языке), написанная по инициативе великого воеводы, были началом, истоком и образцом для следующих молдо-славянских хроник до «Летописи Азария» включительно, так и «Молдавская летопись» («Летописецул Молдовенеск») Еустратия Логофэта, первая на молдавском языке, была в той или иной степени моделью для, последовавших за ней молдавских летописей.

Еустратие  Логофэт – несправедливо обделенный вниманием исследователей творец молдавской культуры и истории. Несмотря на то, что принадлежал к поколению Гр. Уреке, М. Костина, «был нашим добрым другом, как брат» (Гр. Уреке), несмотря на то, что перевел вместе с митрополитом Варлаамом «Семь церковных тайн», Еустратие Логофэт остается великим неизвестным молдавской культуре и истории. Его основной труд, пионерский в истории письменной молдавской культуры на молдавском языке –«Молдавская летопись», был утерян. Но последующие поколения располагают столькими свидетельствами о нем, что сегодня ни у кого не вызывает сомнения существование «Молдавской летописи» Еустратие Логофэта. К примеру, Григоре Уреке столько раз ссылается на «Молдавскую летопись», что Еустратие Логофэт мог бы считаться соавтором хроники Гр. Уреке!

«Между летописью Гр. Уреке и славянскими летописями, – констатирует П. Панаитеску, – существовала промежуточная летопись, знаменующая переход от одной фазы историографии к другой, – «Молдавская летопись», сегодня утерянная, которую, однако, Гр. Уреке широко использует. Ее автором был Еустратие, третий логофэт». Мирон Костин в «Польской поэме» пишет: «О втором основании государства – создании Страны Молдовы – ... у нас есть и самый первый историк, Истрате – логофэт третий, есть и второй после него, Уреке, великий ворник Нижней Страны».

Согласно исследованию П. Панаитеску, промежуточный характер Молдавской летописи, написанной, следовательно, до Гр. Уреке, виден и по тому факту, что он, вероятно, не пишет о приходе римлян «информацию, которую Уреке берет из других иностранных сочинений, добавляя некоторые замечания о происхождении молдавского языка».

Другим трудом Еустратие Логофэта являются «Правила Молдовы», составленные для Василе Лупу и по его поручению, формулирующие аграрные, пастушеские и карательные регламентации, изданные в 1646.

Григоре Уреке (?–1647). Сын великого боярина Нестора Уреке, Григоре был высоким сановником, в том числе ворником Нижней Страны. Оставил нам в черновиках единственный труд – «Летопись Страны Молдовы, отколь образовалось государство, о течении годов и о жизни господарей», повествующей от Драгоша-воеводы до Арона-воеводы, охватывающий период 1359–1594 гг., написанный около 1635 г., позже переписанный (дополненный и интерпретированный авторами) М. Кэлугэру, С. Даскэлу, А. Урикару. Этот труд, фундаментальный для истории Молдовы и молдавского языка, «написанный по побуждению автора», свидетельствует о завершении официальной хронографии, составляемой по поручению господарей и начале боярской хронографии. Основным источником информации и образцом составления были, как уже сказано, «Молдавская летопись» Еустратие Логофэта, а также сочинения иноземных авторов – Пиколомини, Бельского, Пясецкого и др.

Описывая события Молдовы от основания государства Драгошем до правления Арона Водэ Тирана (1594), Гр. Уреке энергично возражает чужеземным измышлениям о Молдове: «Называли нас некоторые и Флакия, кто писал латинские летописи (...), из Флакии назвали и Влахией. А мы это имя не принимаем и не можем его дать нашей стране Молдове, а Стране Мунтенекой...»

Гр. Уреке основал традицию написания отдельной главы о нашем молдавском языке – это первое письменное исследование на молдавском языке о языке большинства населения страны. Работа Гр. Уреке - уникальный случай в письменной восточноевропейской культуре, так как в ту пору научные труды составлялись на латыни. Продолжая эту оригинальную и плодотворную традицию, Мирон Костин напишет главу «О молдавском языке» (1677 г., на польском языке) – главу, по поводу которой известный филолог М. Габинский замечает: «Следует отметить помещение глоттонима «молдавский язык» на первое место» (1983 г.). Дмитрий Кантемир напишет и напечатает (на латыни), в 1716 году разделы «О языке молдаван», «О буквах молдаван».

Комментируя правление многих господарей до 1594, Гр. Уреке с особой гордостью описывает события периода 1457–1504 годов, воинские подвиги и культурную деятельность Штефана Великого.

«Новаторская по форме, идеологической ориентации и историческому видению, «Летопись» Гр. Уреке означает поворотный этап в развитии молдавской феодальной историографии. С полным основанием наш летописец считается открывателем путей в хронографии Страны Молдовы» (Е. Руссев).

Мирон Костин (1633–1691). Его работами основательно утверждаются в науке Молдовы история, этнография, философия, этнология, версификация. Даже с точки зрения нашего времени, и по объему, и по видению, и по подходу научное наследие Мирона Костина заслуживает признания, благодарности и почитания потомков. Сын Янку Костина, гетмана Молдовы, Мирон родился в 1633 году. Получил в польской школе образование западноевропейского типа. Вернувшись после многих перипетий на родину, становится великим логофэтом Страны Молдовы (1675 г.). Он был последовательным приверженцем ориентации Молдовы на Польшу, надеялся, что с ее помощью страна сбросит с себя османское иго.

Главный труд М. Костина под названием «Летопись Страны Молдавской от Арона-воеводы сюда, отколь оставлена Уреке, ворником Нижней Страны, составленная ворником Нижней Страны Мироном Костином в городе Яссах в 7183 г. от сотворения мира Иисуса Христа в 1675 г., месяца... дня» полно отражает события 1595–1661 годов, особенно правление В. Лупу и Георге Штефана.

Одну из тем, постоянно занимавших Мирона Костина, которой он посвятил много страниц, целые главы и даже монографию, составляет происхождение нации, этногенез, возникновение своего народа – молдаван. Даже в своем «Предословии к Летописецул», надеясь, что «не будет поставлен всемогущим Господом стране этой конец и срок терзаний», Мирон Костин заявляет, чтобы все знали:

Народ Молдовы откуда вышел
Из стран Рыма, каждый человек чтобы верил…

Этот постулат набирал в те времена популярность среди волохов Трансильвании, а молдаванин Мирон Костин провозгласил его во всеуслышание. Заявив это в 1675 году Мирон Костин основывался на сходстве молдавского  и латинского языков, на высоком престиже латинского мира и Римa в Польше, где он учился, на стремлении поднять  престиж и самосознание молдаван, про которых, по его мнению, придумывали всякие «бредни».

Понимая, что подкрепить научными доказательствами свои «догадки» о римском происхождении молдаван невозможно, Мирон Костин подчеркивает: «Самое новое имя наших молдаван – молдаване, а мунтен – мунтане...».

«Хроника о Молдавской и Мултянской странах» (1677) имела внешнеполитическое назначение: представить в политических целях (союза, поддержки) польским магнатам драматическую судьбу Молдовы под османами. М. Костин излагает краткую, но насыщенную историю покорения Дакии римлянами, ошибочно утверждая, что римские легионеры колонизировали и место, «где есть наша (страна) Молдова». Лаконично, литературно описано основание государства Драгошем, перечисляются крепости Молдовы. В главе «О различных именах народа молдавского и мунтанского», перечислив имена, данные чужеземцами молдаванам и мунтянам (валахам), М. Костин делает вышеприведенный вывод: «Самое новое имя молдаван наших молдаване, а мунтен – мунтане».

«История в польских стихах о Молдове и Стране Мунтанской» («Польская поэма»), написанная Мироном Костином в 1684 г., преследует те же цели, что и «Польская поэма» – «…представить его королевскому величеству (Польши) вести об этих странах...» В главе «О племени молдаван» он не скрывает своей великой боли: «Воспеваю свою плачущую страну и бедных жителей Страны Молдовы». И в этом труде М. Костин, очарованный величием римлян, воспринятым из польских книг, заявляет безо всякого основания, что «здесь, где есть сегодня Молдова, римляне удерживались много времени». В действительности же римляне не достигли даже Восточных Карпат. В главе «О втором основании государств Молдовы и Мунтении после изгнания татар» (3-е десятилетие XIV века) Мирон Костин напоминает: «Отныне будут с одной стороны молдаване, с другой мунтены». Излагая легенду прихода Драгоша со своими дружинниками и Молдой на «землю будущей Молдовы», М. Костин утверждает: «Дав этой реке навеки имя Молдовы, от Молды, она сохранила и поныне первое имя... Река Молдова дала вечное имя и стране, и народу: от Молдовы – и молдаванин». Сегодня любому беспристрастному исследователю очевидна ошибочночть утверждения о том, что название страны Молдова произошло от имени собаки, это имя очень древнее и его происхождение подробно исследовано в главе проекта www.moldovenii.md «Имя Молдова».  

«О племени молдаван, из какой страны вышли их предки», написанная к концу жизни ученого (1686–1691), первое научное исследование в современном смысле слова о происхождении молдаван. Первый этнологический трактат на молдавском языке. Он является, вне всякого сомнения, трудом всей жизни Мирона Костина: в нем сосредоточена, обобщена самая разнообразная информация (историческая, этнологическая, археологическая, нумизматическая, филологическая и др.), собиравшаяся на протяжении многих лет и размещенная таким образом, чтобы показать благородное происхождение молдаван от римлян! Напомним, что первая глава «Польской поэмы» (1684 г.) названа «О племени молдаван».

Недовольный как ученый, что ни Еустратие Логофэт, ни Гр. Уреке, ни чужеземные историки не написали о римском покорении даков (и их ассимиляции), оскорбленный, как молдаванин, «бреднями историков» Ени Сильвио Пиколомини или Яна Замойского, «которые слепо набрасываются, говоря, что молдаване не из римлян», Мирон Костин свидетельствует: «Победила мысль приняться за этот труд, вывести пред очи мира племя народа, из какого источника и семени жители нашей страны, Молдовы… откуда пришли их предки в эти места, под каким именем были сначала при основании их государства и с каких пор они обособились и приняли это нынешнее имя, молдаван и мунтян, в какой части света находится Молдова, границы ее, до каких пор они были вначале, какого языка придерживаются и поныне… довожу до сведения всех, кто захочет знать племя этих стран».

«С вечной любовью к истории» М. Костин заявляет, чтобы за «эти басни и эту хулу отвечали они» – хулители Молдовы и молдаван. Потому что «не шутка писать вечную хулу народу...» Так считал Мирон Костин.

Чтобы продемонстрировать римское происхождение молдаван он впервые обращается к археологическим (нумизматическим) свидетельствам: «У меня был медный бан, найденный в земле у Роман... с образом господаря и вокруг сербские слова «отец молдавский»; а с другой стороны написано: «Hereghia de Moldavia».

Здесь hereghia по-латыни значит hereditas, то есть жизнь предков.

Поразительно, но именно Мирон Костин сформулировал на молдавском языке к концу XVII века определенные этнологические концепции, с которыми ученые специалисты разных стран согласились лишь во второй половине XX века. В 1960–1970 годы этнологи разных стран пришли к выводу о том, что «существует и целый ряд показателей высшего порядка для характеристики этнических общностей. Их взаимодействие и взаимное влияние содействуют возникновению этнического сознания, которое является решающим в установлении принадлежности отдельных лиц, целых коллективов к этнической общности. Это самосознание тесно связано с названием этнической общности, известной каждому, кто считает себя членом этой общности». В 1964 году американские этнологи Р. Нэррол и М. Моерманн, обобщив замечания различных специалистов, констатировали: «...Именно появление отчетливого самосознания, находящего выражение в появлении общего самоназвания, общего этнического имени, указывает на завершение процесса этногенеза».

Именно этот вывод, но только в иных терминах, сформулировал М. Костин еще в 1690 году в монографии «О племени молдаван»: «Большим доказательством народов, каких корней они и истоков, являются имена, которыми именуются они сами и другими чужими странами, и хотя ни одного народа нет во всем мире, чтобы имел лишь одно имя, а некоторые имена – от первых владевших ими правителей (например, Басараб, Страна Басарабов), другие имена – от мест, откуда их начало (к примеру, Польша – поляне, поле, «люди поля»; Украина – Окраина –  край, украинцы – «люди из страны на краю» и др.), многие от крупных крепостей, многие от знаменитых вод (например, Индия, индийцы – Инд; Молдова, молдаване – Молдова и т. д.)». Мирон Костин аргументирует это положение в различных своих трудах, в том числе, как показано выше, в «Польской поэме»: «...от Молдовы есть и молдаванин».

Пламенный и искусный защитник достоинства своего народа, М. Костин во всех своих трудах проявляет себя непреклонным противником всех очернителей, завистников молдавского народа, любых «бредней историков». Однако, от чрезмерного рвения, от слишком большой любви к своему народу М. Костин часто находит римлянство и римлян даже там, где они никогда не были. Очень аккуратный и сдержанный в выражениях и предположениях, М. Костин увлекается сиренами романомании, воодушевляя выдумщиков всех времен. Он исходит из предположения, что всё северо-дунайское пространство было колонизировано римскими легионами и на основании этого предположения делает вывод, что потомки, ассимилированные римлянами, должны называться соответственно. Как доказали на убедительных примерах многие историки, параллель римлян – румын (роман = ромын) не имеет под собой никаких оснований, кроме фонетического аспекта и политической мотивации.

Впрочем, мунтенские хронисты (конца XVII – начала XVIII века) во главе с наиболее значительным представителем – стольником Константином Кантакузино (1716 г.) знали, что у северодунайцев и восточных карпатцев из Ардяла, из Валахии и к востоку от Карпат «самоназвания» (М. Костин) были разными. Эта истина подтверждается и документами Господарской канцелярии Валахии той эпохи.

Вне сомнения, чисто эмоциональным является заявление М. Костина (в «Польской поэме») о том, что здесь, «где сегодня Молдова, римляне держались больше времени, не дав татарам обосноваться в крепостях предгорных мест». Давно известно, что до тех мест, «где есть сегодня Молдова», римские легионы никогда не доходили. Римляне покинули области внутрикарпатского юго-запада и западнее от Олта в 271 году н. э. Татары проникли в пруто-карпатские и карпато-дунайские зоны 1000-летием позже. Никак не могли дорогие ему римляне «не дать татарам обосноваться в крепостях предгорных мест». Тем более что татары были кочевыми, степными жителями и не любили крепостей. Таким образом, можно сделать вывод, что М. Костин волей-неволей заложил основы романомании  среди молдаван – страсти, осмеянной В. Александри, А. Руссо, К. Негруци, с которой боролся М. Когэлничану, но которая «господствует и сегодня», которой не знали Еустратие Логофэт, Гр. Уреке, не заразились ею Н. Милеску-Спатару, Д. Кантемир, И. Некулче, М. Садовяну...

Конечно, по сравнению с научным и культурно-историческим богатством, оставленным нам в наследие М. Костиным, подобные эмоциональные заявления кажутся незначительными, однако последствия излишне эмоционального подхода к научным изысканиям оказали и оказывают значительное влияние на формирование этнического самосознания многих молдаван, в том числе и граждан современной Молдовы. Примечательно все же, что пионерский труд основателя молдавской этнологии – «О племени молдаван...» – до сир  пор остается единственной монографией об этнической истории, о происхождении молдаван.  А ведь прошло более 300 лет, историками, археологами, лингвистами, антропологами, генетиками Молдовы, Румынии, Европы и других континентов собрано огромное количество материалов, которых не было и не могло быть 320 лет назад. Количество письменных источников и артефактов на много порядков превышает те материалы, которыми пользовался Мирон Костин. Почему же никто не проявил смелость взяться, вновь, за исследование истоков молдаван и молдавского языка?  Очевидно, здесь замешана политика, поэтому подобные исследования, подобные работам, опубликованными в проекте www.moldovenii.md  еще впереди, ведь речь идет о непаханом научном поле колоссальных размеров и значения.

Николай Милеску Спатару (1636–1708) – первый молдавский ученый, писатель и дипломат, достигший мировой известности. Его личность и творчество, как и в случае с Д. Кантемиром, более широко известны и более высоко оценены за пределами Молдовы.

Николай Милеску (Кырнул), бывший писарь господаря Г. Штефана, спатарь Г. Гика-воеводы, в европейской и русской науке больше известен под именем Н. Спатару (Спафарий, Spatarius). Рекомендованный патриархом Константинополя как «человек усердный, ученый и мудрый», Н. Милеску в 1671 году обосновался в Москве в качестве переводчика с греческого, латыни, новогреческого и молдавского в Посольском приказе.

Оставил богатое культурное наследие, в том числе теологический труд «Учебник или звезда Востока, которая освещает Запад...» (Париж, 1669), «Коронация царя Михаила Федоровича» (1672), «Генеалогия русских царей» (1672) и др. Известность принесли ему труды о его посольстве в Китае «Книга, а в ней писано путешествие царства сибирского от города Тобольска и до самого рубежа Государства китайского» (1675), «Статейный список» (1677), «Описание первыя части вселенныя, именуемой Азии в ней же состоит Китайское государство...» (1677). Копии и переводы китаеведческих трудов Н. Милеску Спатару числятся среди самых ценных приобретений европейских библиотек. Вклад Н. Милеску Спатару в развитие мировой науки (китаеведения) неоспорим. Вся его дипломатическая и научная деятельность – убедительное свидетельство творческого потенциала самых одаренных сынов Молдовы рубежа XVII – XVIII веков.