05 января 2019, 16:30 История 18577

«Всякому имя даю какое пристойно»

Юлия Семенова

Бронзовый бюст Антиоха Кантемира работы молдавских скульпторов Юрия Канашина и Иона Здерчука установили 13 февраля 2004 года у Санкт-Петербургского университета. С тех пор памятник поэту и дипломату, чье имя навечно вписано в историю России, украшает сквер филологического факультета. Бюст подарило городу на Неве правительство Молдавии.

Антиох Дмитриевич Кантемир (1708–1744). Гравюра Е. Виноградова. 1762 год / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

А вот в самой Молдавии памятника Антиоху Кантемиру нет. Аллея классиков в Центральном парке Кишинева, которая начинается от памятника Пушкину, установленного еще в XIX веке, в последние годы пополняется бронзовыми и каменными изваяниями румынских авторов. Это – политика. И в ней не нашлось места соотечественнику, сделавшему немало не только для русской, но и мировой культуры.

Если бы судьба распорядилась иначе, Антиох Кантемир стал бы господарем Молдавии, как его дед Константин, продержавшийся на престоле восемь лет (1685-1693). Как его тезка и дядя со стороны отца, правивший страной в 1695-1700 и затем в 1705-1707 годах. Как его отец Дмитрий Кантемир, занимавший молдавский трон дважды: с марта по апрель 1693 года и с 23 ноября 1710 по 11 июля 1711 года. Но судьба Антиоха Дмитриевича распорядилась иначе.

Через 101 год после его смерти русский критик Виссарион Белинский писал: «Кантемир начал собою историю светской русской литературы. <...> Несмотря на страшную устарелость языка, которым писал Кантемир, несмотря на бедность поэтического элемента в его стихах, Кантемир своими сатирами воздвиг себе маленький, скромный, но тем не менее бессмертный памятник в русской литературе».

Первый русский самиздат

По большому счету стихотворные сатиры Кантемира стали первым русским «самиздатом» не по форме распространения (среди современников они расходились в списках), а по содержанию, которое в смутное постпетровское время вполне можно было счесть диссидентским. Ну вот, например: «...церковь иль пуста, иль полна однеми, кои казаться пришли иль видеться с теми, которых инде нельзя видеть столь свободно. Молитвы, что поп ворчит, спеша сумасбродно, сам не зная, что поет, кто-кто примечает». Или: «Болваном Макар вчерась казался народу, годен лишь дрова рубить или таскать воду <...> И, сегодня временщик, уж он всем под пару честным, знатным, искусным людям становится». И даже: «Мало ж пользует тебя звать хоть сыном царским, буде в нравах с гнусным ты не разнишься псарским». Доставалось от него всем – и дворянам, и духовенству, и мракобесам, и пьяницам, и обжорам. Наивно веривший в то, что просвещение и наука могут исправить род человеческий, Кантемир, как принято теперь говорить, вскрывал язвы общества, нисколько не заботясь о том, что кому-то это может не понравиться.

«Не могу никак хвалить,
что хулы достойно, –
Всякому имя даю, какое пристойно;
Не то в устах, что в сердце, иметь я не знаю:
Свинью свиньей, а льва львом просто называю».

Даже тогда, когда нужно было проявить осторожность, он не переставал называть «свинью свиньей». И вовсе не из-за отчаянной храбрости. Не от куража. Он не был воином. Но был – и об этом говорят многие биографы – человеком простодушным и светлым, честным и религиозным. И, добавим, государственником в самом высоком смысле этого слова. А потому не мог молчать. И от его немолчания в русской литературе родились Фонвизин и Гоголь, Некрасов и Салтыков-Щедрин.

Памятник Антиоху Кантемиру в Санкт-Петербурге / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Уже тогда поэт в России был больше, чем поэт. Так, прославившие Кантемира сатиры при его жизни изданы не были. Даже в XIX веке – через сто лет после смерти писателя – почти каждая попытка напечатать их встречала дружный отпор цензоров. В 1851 году для этого потребовалось разрешение самого царя. Но император Николай I отказал, заявив, что «сочинений Кантемира ни в каком отношении нет пользы перепечатывать».

Кантемир написал девять сатир. Сочинял басни. Составил алфавитно-тематический свод стихов из псалмов Давида – «Симфонию на Псалтырь» (труд, тяжелый даже в нашу, компьютерную эру). Занимался переводами, знакомя русскую публику с сокровищницами мысли других народов. Увы, часть из его переводов – например, «Персидские письма» Монтескье – утеряны, как и составленное им для развития математического образования в России руководство по алгебре. Зато переведенная им книга французского ученого Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» стала так популярна в России, что выдержала три издания – и это в XVIII веке! Правда, против этого труда, где речь шла о гелиоцентрической системе мира, в царствование Елизаветы ополчился весь Святейший синод. Через двенадцать лет после смерти Кантемира Синоду удалось добиться указа об изъятии «находящейся ныне во многих руках» книги и ее уничтожении. Между тем именно переводом Фонтенеля Кантемир положил начало русской научно-популярной литературе. И ввел в науку термины, многими из которых она оперирует до сих пор: средоточие, идея, материя, природа, наблюдение, плотность, вихри...

Кантемир обогатил наш язык такими устойчивыми словосочетаниями, как, например, «светлый ум», «чуткое ухо», «зоркий глаз». Он ввел в литературу народную речь. Он, заметил потом русский поэт Константин Батюшков, первым осмелился «писать в России так, как говорят». «Этот человек, по какому-то счастливому инстинкту, первый на Руси свел поэзию с жизнию», – подвел черту Белинский.

Гарем султана

А ведь было время, когда «неистовый Виссарион» вслед за некоторыми другими критиками повторял: Кантемир «был иностранец, следовательно, не мог сочувствовать народу и разделять его надежд и опасений», не мог понять всей глубины русского языка и проникнуться всеми тонкостями русской души. Так писали о Кантемире составители учебников по русской словесности еще в XVIII веке. Хотя Кантемир был «иностранцем» только по происхождению.

Фамилию Кантемир ученые трактуют по-разному. Одни переводят ее как «железная кровь», другие указывают на то, что род ведет начало от Тамерлана (Хан Темир). Предки первого русского писателя могли оказаться на территории Молдавии после 1538 года, когда османский султан Сулейман I захватил крепость Тигину (или Бендеры, как назвали ее турки). Такую версию высказал в книге «Эпоха и новая трактовка Кантемиров: конец XIV – первая половина XVII века», вышедшей накануне 300-летия Луцкого договора – первого в истории молдо-российского соглашения такого рода, – молдавский публицист и историк Федор Ангели. Он пишет о том, что прадед Антиоха Дмитриевича был мусульманином и имел гарем. Одна из жен Арасаноглу Кантемира была христианкой. Эту же религию исповедовал и Константин Кантемир, будущий господарь Молдавии.

В те времена Молдавия находилась под турецким владычеством. Порта утверждала господарей, предложенных боярским советом. Престол стоил немало, но Константин Кантемир, взошедший на трон в 1685 году, за «должность» не платил. А все потому, что двенадцатью годами ранее он спас гарем султана Мехмеда IV, который едва не попал в плен к полякам после Хотинской битвы.

Взойдя на трон, Константин Кантемир вынужден был отправить сына Дмитрия в Константинополь заложником к турецкому султану. Таковы были правила игры.

Знаменитый отец

Сатиры и другие стихотворные сочинения князя Антиоха Кантемира с историческими примечаниями и кратким описанием его жизни (СПб., при имп. Академии наук, 1762). Титульный лист / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Сегодня имя члена Берлинской академии наук Дмитрия Кантемира выбито на здании парижской библиотеки Сен-Женевьев рядом с именами других великих ученых – например, Исаака Ньютона и Готфрида Вильгельма фон Лейбница. Отец Антиоха Кантемира был одним из самых замечательных умов своего времени.

Отправленный в 15-летнем возрасте заложником ко двору турецкого султана, юноша зря времени не терял. Он общался с учеными, изучал языки, философию, узнавал местные нравы. Годы, проведенные Кантемиром в Константинополе (1687-1691, 1693-1710), дали миру двухтомную «Историю возвышения и упадка Оттоманской империи», которую Вольтер называл своей настольной книгой по Востоку и которая более ста лет считалась единственным серьезным научным трудом по истории Турции. «История Оттоманской империи» была переведена на все европейские языки.

Впрочем, среди его увлечений была не только история. Современники высоко ценили музыкальный талант Дмитрия Кантемира. Написанный им «Марш Баязида» долгое время был турецким национальным гимном. Считается также, что великий Моцарт в опере «Похищение из Сераля» использовал несколько турецких мелодий, записанных Кантемиром. Некоторые ученые говорят, что среди них и знаменитый «Турецкий марш».

В ноябре 1710-го Дмитрий Кантемир во второй раз занял молдавский трон. Этого требовали интересы Порты в северной части империи. Но процарствовал он недолго. Придерживаясь во внешней политике сближения с Россией, он в апреле 1711 года через доверенное лицо подписал в Луцке договор о союзе с Россией против Османской империи. Утвержденный Петром I документ обрел юридическую силу. По договору, после победы над турками Молдавия должна была перейти под протекторат России, которая гарантировала ей территориальную целостность без вмешательства во внутренние дела государства. Престол Молдавии оставался за Кантемирами.

После Прутского похода

О сражении под Стэлинештами не пишут в школьных учебниках. О нем вообще стараются не вспоминать. Но жители маленького молдавского села гордятся тем, что на их земле был сам Петр Великий. В память о тех событиях на месте встречи российского императора с молдавским господарем установлен небольшой обелиск. В десятке метров от него заметны остатки гигантского земляного стола-вала, вокруг которого пировали когда-то русские и молдавские военные, ожидая так и не подоспевшего подкрепления.

Увы, в решающем сражении на реке Прут победу одержали турки. Историки связывают это со спешкой, с которой осуществлялась подготовка к битве, с малочисленным и плохо обученным молдавским войском и с предательством валахов, которые обещали поддержать русских 20-тысячной армией, но не сделали этого.

План расположения русских и турецких войск в сражении на реке Прут в 1711 году / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Порта не простила молдавскому господарю предательства. У Петра требовали выдачи Кантемира. Но тот заявлял, что молдавского князя в его лагере нет. А Дмитрий Константинович прятался, сбрив бороду и заменив молдавское платье немецким. Своим же людям император объяснял: «Я лучше уступлю туркам всю землю, простирающуюся до Курска, нежели выдам князя, пожертвовавшего для меня всем своим достоянием». Дмитрий Кантемир и около 4 тысяч молдаван нашли пристанище в России и приняли российское подданство. Несмотря на неудачу Прутского похода, царь щедро наградил Кантемира за все его потери. «Ему, – пишет в биографии Антиоха Кантемира Ростислав Сементковский, – предоставлен был титул светлейшего, ежегодная пенсия в 6 тысяч рублей, много вотчин под Харьковом, в Московском и Севском уездах и дом в Москве; кроме того, ему предоставлены были и владетельные права, например суд над молдаванами, переселившимися с ним в Россию. <...> Известна еще резолюция Петра: «Где его (князя Дмитрия) пребывание будет, чтоб был гарнизон Российский».

Кантемир жил в Харькове, Москве, Санкт-Петербурге. Много работал как ученый-исследователь. Именно в России он написал самые значительные свои труды. Этому способствовала сама атмосфера: общая и политическая культура, научная мысль в петровской России была выше, чем в Молдавии и Турции. Но единственной работой, изданной при его жизни, стала «Книга Систима, или Состояние муххамеданския религии», в которой были собраны все современные знания об исламе. Она увидела свет в 1722 году.

В том же году Дмитрий Константинович отправился в Персидский поход: Петр поручил ему, как знатоку Востока, да еще в совершенстве владеющему несколькими ближневосточными языками, заведовать канцелярией. В этом походе вместе с ним был и его младший сын, Антиох.

Учиться, учиться и учиться

Будущему русскому писателю и дипломату было всего два года, когда его семья бежала из Молдавии в Россию. Родители – Дмитрий Кантемир и Кассандра Кантакузен, чей род восходил к византийским императорам, – заботились о воспитании детей и очень серьезно относились к их образованию. Но, увы, его плодами в полной мере воспользовались только двое: дочь Мария и младший сын, Антиох. Другие сыновья – Константин, Матвей и Шербан (Сергей) – мало интересовались науками.

Рано разглядев в Антиохе выдающиеся способности, отец пригласил к нему в учителя подающего большие надежды студента Московской академии Ивана Ильинского, которого Петр собирался отправить учиться за границу. Ильинский, занимавшийся литературой и переводами, оказал огромное влияние на своего ученика. Их дружеские отношения были так крепки, что Антиох поддерживал контакты с бывшим учителем до самой смерти Ильинского в 1737 году.

Вообще, в короткой жизни Антиоха Кантемира потерь было более чем достаточно. Ему шел только пятый год, когда умерла мать. Отец вновь женился – на 17-летней княжне Анастасии Ивановне Трубецкой. Дети от первого брака мачеху не приняли: ее ровесница Мария постоянно подшучивала над новой родственницей, в угоду которой отец сбрил бороду, сменил привычное полуазиатское платье на европейский костюм и из домоседа превратился в завсегдатая балов и ассамблей. Семейное счастье с юной красавицей длилось недолго: вскоре после возвращения из Персии, обострились старые болезни, и в августе 1723 года Дмитрия Кантемира не стало. Антиоху было 15 лет.

Он страстно желал учиться. Еще при жизни отца он некоторое время был студентом Славяно-греко-латинской академии. Оправившись после смерти Дмитрия Константиновича, Антиох подал прошение царю с просьбой отправить его учиться за границу. Но Петр I отказал. Взамен Антиох был зачислен студентом в только что открывшуюся Академию наук, где слушал лекции по высшей математике, физике, философии, истории у выдающихся ученых своего времени. Преподаватели удивлялись его разносторонним способностям и прочили юноше большое будущее. Поговаривали даже о том, что быть Антиоху президентом Академии.

Как Россия осталась монархией

Земляной стол-вал Петра I / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Первая же сатира Антиоха Кантемира, «К уму своему. На хулящих учение», написанная в 1729 году, вызвала ажиотаж у публики. Она имела мощный политический подтекст, ведь после смерти Петра I многие выступали против его преобразований. Один из списков сатиры попал к архиепископу Феофану (в миру Елеазар Прокопович) – сподвижнику Петра, государственному деятелю, поэту и публицисту, личности замечательной, известной и авторитетной. Архиепископ пришел в восторг. И протянул руку помощи одаренному юноше, чьи взгляды и устремления так совпадали с его собственными. Это сыграло огромную роль не только в судьбе Кантемира, но и всей страны.

Россия переживала не лучшие времена. В 1730 году после смерти 14-летнего Петра II на престол взошла императрица Анна Иоанновна. Ее, по предложению князя Дмитрия Голицына, пригласил на правление Верховный тайный совет. Образованный и хитроумный, искусный в дворцовых делах Голицын, опасаясь за судьбу российского дворянства, предложил также ограничить власть императрицы «Кондициями», сводящими роль Анны Иоанновны к представительским функциям. И перед воцарением Анна подписала «Кондиции», согласно которым без Верховного тайного совета она не могла объявлять войну или заключать мир, вводить новые подати и налоги, расходовать казну по своему усмотрению, производить в чины выше полковника, жаловать вотчины, без суда лишать дворянина жизни и имущества, вступать в брак, назначать наследника престола.

Антиох, восхищавшийся Петром I, был ярым сторонником абсолютизма. Как и Феофан, будущее России он видел в продолжении петровских реформ. Как и другие члены «ученой дружины» – неформального кружка интеллектуалов из духовенства и дворянства, который собирался в доме архиепископа, – Кантемир с жаром обсуждал вопросы государственного переустройства. Именно он, «довольно со многими рассуждая», уговорил единомышленников принять челобитную, ограничивающую власть Верховного тайного совета. Он сам набросал текст челобитной, сам отправился в казармы собирать под нею подписи. И на следующий же день, 25 февраля 1730 года, зачитал челобитную во дворце перед императрицей и большой группой дворян (по разным источникам, там собралось от 150 до 800 человек). В этот же день Анна Иоанновна собственноручно разорвала подписанные «Кондиции», и Россия осталась абсолютной монархией.

В почетной ссылке

Все способствовавшие утверждению Анны Иоанновны на российском престоле были щедро вознаграждены. Кроме Антиоха Кантемира, который по-прежнему жил на жалованье подпоручика Преображенского полка. Несмотря на то, что в своем духовном завещании Дмитрий Кантемир наказывал передать все его богатства тому из детей, кто добьется наибольших успехов в науках, имея в виду сына Антиоха, наследство досталось старшему, Константину. Он удачно женился на дочери князя Дмитрия Голицына, который и позаботился о том, чтобы закон о майорате, подписанный Петром I, был исполнен неукоснительно.

Злые языки поговаривали, будто Антиох Дмитриевич своей челобитной отомстил князю, с которым волей судьбы оказался в родственных отношениях. Но это было не так. Все, кто знал Кантемира, отмечали его честность и простодушие, его патриотизм, в самом высоком смысле этого слова, и боль за судьбу России. Но не этими качествами его характера руководствовался граф Остерман, когда предложил императрице отправить 22-летнего Кантемира послом в Лондон, соврав английскому посланнику в России, будто Антиох не так юн, как кажется, и лет ему 28. Образованность юного князя, его популярность в кругах знати, его литературный талант, наконец, с одной стороны, составляли опасность для искушенных в дворцовых интригах царедворцев, с другой – давали возможность показать просвещенной Европе, что и в России не все лаптем щи хлебают. Отправка Кантемира в Лондон была, по сути, почетной ссылкой, на которую, впрочем, он сам с радостью согласился. И в январе 1732 года выехал из России. Не знал, что навсегда.

Нужно сказать, что в те времена российское правительство относилось к своим зарубежным посланникам как к приказчикам. Кантемиру порой приходилось исполнять поручения, годившиеся разве что для мальчика на побегушках. Например, купить для какой-нибудь вельможной персоны в Санкт-Петербурге дюжину пар чулок. При этом нужно было помнить о престиже России и, как теперь говорят, продвигать его. Кантемиру приходилось это делать исключительно на личном обаянии: правительство отказывало послам в финансировании. Бывали случаи, когда посол великой державы принимал у себя гостей, которым подавали еду в оловянной посуде: на иную у Кантемира не было средств. Был период, когда он из своего кармана оплачивал посольского священника. И вел между дипломатическими делами нудную переписку с российским правительством с просьбами увеличить содержание.

Портрет княжны Смарагды Кантемир. Автор неизвестен. Конец 1710-х годов / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Англичане об этом не знали. Им импонировал молодой и обходительный, по-европейски образованный российский посол. Но Кантемир прежде всего заботился об интересах России, он понимал, что чем больше силы набирает его страна, тем больше завистников и недругов она наживает. Он добился признания за Анной Иоанновной титула императрицы. Настоял на том, чтобы Англию в России представлял не резидент, а полномочный министр. Сумел уговорить английские власти отозвать из Константинополя своего посла, опасно интриговавшего против России. Победой дипломата стало подписание в 1734 году российско-британского трактата о дружбе и коммерции.

Успехи молодого дипломата привели к тому, что в 1738 году «Ея Императорское Величество, принимая в соображение, что князь Кантемир уже известен французскому двору, да и находится под рукой, назначила его своим полномочным министром к этому двору и отправила ему верительные грамоты». И Кантемиру пришлось все начинать сначала: налаживать связи между двумя государствами, интересы которых не совпадали. К тому же в Версале российского, теперь уже чрезвычайного, посла встретили поначалу настороженно: он прослыл там англоманом. Тем не менее его дипломатическая деятельность в Париже была чрезвычайно плодотворна и полезна Отечеству. Современники связывали это с личностью князя, чьи высокие нравственные качества вносили в дипломатические дела больше искренности, чем это было принято.

За дипломатическими делами Антиох Дмитриевич не забывал о науке и литературе, которыми так страстно увлекался. Он написал седьмую свою сатиру, «О воспитании», где высказал передовую для педагогики той поры мысль, что «ласковость больше в один час детей исправит, чем суровость в целый год». Восьмую – «На бесстыдную нахальчивость», где указывает писателям, как осторожно нужно обращаться со словом. Составил одиннадцать «Писем о природе и человеке», где высказал собственные нравственные принципы. Много переводил. Размышлял о русском стихосложении в «Письме Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских». Даже участвовал в делах театральных: трагедия «Меншиков» была написана французским драматургом Пьером Мораном, поставлена на сцене одного из парижских театров и издана в 1739 году в Гааге при непосредственном участии российского посла. Эта трагедия положила начало героической трактовке образа Петра I во французской литературе.

Последние дни

Увы, здоровье Антиоха Дмитриевича пошатнулось еще в 1740 году. Страдая от болей в желудке, он неоднократно и безуспешно просил российское правительство об отставке. Он умирал, а ему только неохотно дали отпуск, и то при условии, что вычтут «отпускные» из жалованья. Предчувствуя скорую смерть, Кантемир выразил надежду, что, вследствие его неудовлетворительного материального положения, российское правительство за государственный счет перевезет его тело в Россию, как это делалось в отношении других резидентов. Но и этого не произошло. «Прах его, – пишет писатель Ростислав Сементковский, – более года оставался в Париже и только благодаря заботливости сестры был перевезен в Москву, куда прибыл лишь в октябре 1745 года и предан земле ночью, без всякого торжества, по желанию покойного в зимней церкви Николаевского греческого монастыря рядом с могилою его отца».

Этот монастырь стал фамильной усыпальницей молдавских князей. Когда в 1935 году было принято решение разрушить главный монастырский собор, Молдавия находилась в составе Румынии. Власти этой страны потребовали у России вернуть им останки Дмитрия Кантемира. Могилы его детей, в том числе русского писателя и дипломата Антиоха Кантемира, остались под обломками храма...

Так сложилась судьба человека, о котором Константин Батюшков сказал впоследствии: «Душою и умом выше времени и обстоятельств».