16 мая 2016, 16:45 Знаменитости 11446

Интервью с режиссером, нашим соотечественником Николаем Лебедевым (Фото, Видео)

Только для читателей NOI.md известный российский режиссер, наш соотечественник Николай Лебедев дал многочасовое интервью, в котором рассказал о том, как он снимает кино, о работе со звездами российского кинематографа, о сотрудничестве с Филиппом Киркоровым, общении с Аллой Пугачевой и о многом другом.

Необходимо отметить, что после Эмиля Лотяну Николай Лебедев – второй наш земляк, который в качестве режиссера получил международное признание. И всего добился сам. В 16 лет его не приняли во ВГИК, на режиссуру. Но взяли на факультет журналистики Кишиневского госуниверситета, на третьем курсе которого ему предложили продолжить учебу в МГУ. Еще не завершив обучение в университете, Николай всё же поступил во ВГИК, на сценарно-киноведческий факультет, который окончил в 1993 г. Но уже в 1991 г. снял свой первый фильм – 30-минутный мистический триллер «Ночлег. Пятница».

Николай работал в газете «Молодежь Молдавии», на телевидении, писал в соавторстве романы. Снял 10 картин, из которых для семи написал сценарии. За два фильма – «Звезда» и «Легенда №17» - получил Государственную премию РФ. С 2012 г. преподает в Киношколе Александра Митты, являясь ее выпускником.

Лебедев – академик Российской академии киноискусств «Ника», академик Академии кинематографических наук и искусств «Золотой Орел», член Союза кинематографистов России. На предстоящем кинофестивале «Кинотавр» в Сочи (6-13 июня) возглавит жюри основного конкурса. Его фильмы получили множество призов на отечественных и международных кинофестивалях и закуплены для показа в десятках стран.

По информации «Роскино», все российские фильмы в 2016 г., кроме «Экипажа» Лебедева, не окупили расходов на производство. Бюджет «Экипажа» составил 650 млн рублей (около $9,8 млн). По данным на середину мая, сборы фильма в прокате составили 1,4 млрд руб. В Молдове состоялась премьера этого фильма одновременно с российской – 21 апреля. В связи с выходом картины и на наши экраны в Кишинев приехал Николай Лебедев.

- Николай, «Экипаж» - это не же первый твой фильм, который получил коммерческий успех...

- «Легенда №17» (2012 г.) собрала только в России порядка $30 млн при бюджете 10 млн долларов. В рублевом эквиваленте она не добрала до миллиарда 60-70 тыс. «Звезда», вышедшая в 2002 г., когда люди в кино вообще не ходили, - собрала около $1 млн – по тем временам много, при бюджете $1,3 млн. «Волкодав из рода Серых псов» (2006 г.) с бюджетом $12 млн тоже заработал в прокате большую сумму. (В России – более $24 млн, в США – почти $22 млн., - прим. авт.) И картина до сих пор продолжает идти по миру. Из моих картин эта – самая востребованная в международном прокате, она продана практически во все страны. Не так давно ее выложили на «Ютубе» на испанском языке. И сразу 8 млн просмотров, пока её правообладатели не засекли и не сняли.

Бюджет «Экипажа», по голливудским меркам, - это ничего, и даже для российского фильма-катастрофы - не очень много. Из-за девальвации рубля (начались съемки в сентябре 2014 г.) нам приходилось туго. Но, надеюсь, мы справились.

- Чего еще не могли предвидеть во время съёмок «Экипажа»?

- Того, что в октябре пойдет снег, когда мы снимали сцены катастрофы в Канвуу, на аэродроме в Жуковском. Причем не просто припорошило, были настоящие сугробы. Нам всем пришлось разгребать снег по всему перрону, в том числе и с самолетов нужно было его стряхнуть. Да и во Внуково, где снимались сцены московского блока, погода тоже нас отнюдь не баловала.

- Как можно было снимать днем во Внуково, ведь это - действующий аэропорт?

- Администрация аэропорта пошла нам навстречу и выделила целый блок с отдельным выходом. Это было непросто, ибо выход № 30, который мы облюбовали, оборудован для парковки двухпалубных судов, он единственный такой во всем аэрокомплексе. Но я понимал, что мне нужен именно этот выход, т.к. там выгодные точки для съемки. Это была большая головная боль для сотрудников аэропорта; им приходилось все время что-то перекрывать, перераспределять потоки пассажиров. Мы провели во Внуково недели две, и в интерьере, и на перроне.

То же самое было и в Жуковском, ведь это – закрытый объект, военный аэропорт, а у нас были иностранцы в группе: оператор Ирек Хартович – американец, второй режиссер Пепе Мечков – болгарин, Агне Грудите – из Литвы, Ян Гэ – китайская актриса. Но нам даже позволили на перроне и на взлетно-посадочной полосе построить аэропорты Канвуу и Петропавловска.

Финальная сцена в Петропавловске – при всей внешней простоте – потребовала сложных конструктивных решений, потому что мы не могли опустить самолет на землю. Мы построили специальные платформы и снимали на высоте самолета. Была очень холодная погода, огромные поливальные стойки обильно лили искусственный дождь на артистов, а они – в рубашечках должны были играть. Машков подшучивал: «Давай, лей, морозь нас!». Но все отважно работали и в дождь, и в стужу.

- А взрывались в кадре макеты самолетов?

- Мы взорвали два настоящих самолета. И еще несколько копий в натуральную величину. Самолеты купили списанные, но один из них – Ту-154, способный летать. Однако я должен успокоить взволнованную общественность: даже если ты являешься единовластным хозяином воздушного судна, ты не можешь уничтожить его по собственному усмотрению - это подсудное дело. Только специальная государственная комиссия дает подобное разрешение. Так что у нас на площадке все происходило в строгом соответствии с законом.

Макеты – то есть миниатюрные копии самолетов – использовались в классическом «Экипаже» Александра Митты. Однако Митта снимал их не от хорошей жизни. Для съемок был куплен списанный самолет, однако, пока его готовили к работе, произошло самопроизвольное возгорание, и он сгорел. Митта – мой учитель и старший друг; я подробно изучил его опыт, чтобы не совершить оплошность. Так что у нас самолеты взорвались в кадре – именно в тот момент, когда и требовалось. Вообще, в кино всё, что можно снимать вживую, нужно снимать вживую, остальное, конечно, мы дорисовывали с помощью компьютерной графики. Сережа Кемпо, который играл стюарда Андрея, горел в микроавтобусе, прыгал через огонь и т.д. Актеры сами выполняли трюки.

Мы снимали сцену, когда герой Машкова должен был перебираться из одного самолета на другой по тросу, в павильоне, на высоте 7-8 м. Огромные ветродуи создавали мощнейшую струю ветра - около 400 км/час. Когда Владимир уже висел на тросе, один агрегат замолчал. Техники обещали починить за пять минут. Спрашиваю: «Вова, тебя снимать?».

Володя – человек ответственный, суперпрофессионал – понимает, что на это уйдет время и силы большой группы; процесс подвешивания актера на трос – дело небыстрое. Поэтому Машков отвечает: «Нет, я повишу». Проходят 5 мин, 7 мин., спрашиваю: «Вов, как ты?» - «Да, ничего». Уже наладили ветродуй, и тут я слышу сверху: «Коля, снимай меня!» - «Снимаем, Вова! Поехали! Мотор!».

На самом деле у него больше не было сил висеть, и он кричал «снимай», имея в виду «снимите меня отсюда». Он из последних сил дополз по тросу и когда добрался, спросил: «Коля, у тебя автомат есть?» - «Нет» - «Жаль. Даже если бы ты меня расстрелял, я бы всё равно второй дубль не сделал». Машков – самый не капризный артист из всех, с кем мне доводилось сталкиваться. Замечательно талантливый человек и потрясающе надежный друг. По своему статусу он мог бы что угодно устраивать, любые выходки, но - никогда.

- Что еще было снято за один дубль?

- Прежде всего, сцены катастроф. Когда рушится полздания, как можно сделать второй дубль? Одним из самых сложных трюков было разрушение пола второго этажа здания аэропорта Канвуу. Там стояли каскадеры и Данила Козловский – на краю разлома. Конструкция была продумана таким образом, чтобы в течение первых суток мы могли снимать безопасно, и в нужный момент декорация должна была рухнуть.

Пиротехники поставили заряды, по команде привели в действие, а пол осел и не рухнул. Ситуация была опасная: во-первых, для всех исполнителей и каскадеров, которые находились в кадре и не понимали, что произошло; во-вторых, для съемочной группы, которая должна была все исправить и сделать так, чтобы теперь пол не обрушился до команды «Мотор!». Люди ходили по декорации на цыпочках, выясняли, почему не получилось. К счастью, в конце концов мы справились с проблемой; пол рухнул, как надо и когда надо. После этого Данила сказал: «Боже, как это страшно!».

Или другая ситуация: большие реальные самолеты сталкивались и взрывались, какие там могли быть дубли? Одновременно работали несколько камер. Мы целую смену, практически двенадцать часов, репетировали с актерами и массовкой – ночью, на ледяном ветру, - чтобы не допустить ни малейшей осечки. Действие было выстроено на нескольких сегментах огромного перрона: тут взрывы, тут объятые пламенем каскадеры, вот трап отъезжает от самолета, вот актер перепрыгивает с движущегося трапа в проем двери авиалайнера, кто-то падает, кто-то волочит от огня раненых... И за один дубль сняли.

- И в воду упал настоящий внедорожник?

- Конечно. Настоящий внедорожник BMW был высоко подвешен на кране. Лился искусственный дождь, вспыхивали молнии, пиротехники отцепляли автомобиль, и он летел по точной траектории, чтобы не зацепить лодку с актерами.

- Но ведь машина, побывав в воде, была испорчена...

- В кино такое бывает. Возьми фильм «Форсаж», сколько там машин бьют и ничего. Самолеты, которые мы взрывали и жгли, стоят дороже, чем BMW. Фильм действительно дорогой. Кому-то кажется, что у кинематографистов денег куры не клюют, мы всё можем себе позволить в кадре. Какая наивность!.. Во-первых, на любой картине – каждая копейка на счету, а во-вторых, дорогой фильм – это и колоссальная ответственность, каждый кадр надо продумывать очень тщательно, чтобы не испортить.

- Почему в фильме женщина – пилот?

- Если бы она была стюардессой, все бы сказали: «Какая банальность». Эта ситуация слишком понятна и однозначно развивается. Поначалу мы со сценаристом Николаем Куликовым написали вариант сценария, в котором героиня была врачом, через ее кабинет проходили пилоты на предполетном осмотре. Но не срабатывали какие-то драматургические узлы, нужен был больший конфликт героев, поэтому мы переписали сценарий, и героиня стала пилотом.

Меня часто спрашивают: «Разве так бывает?» У нас была консультантом молодая женщина – Мария Уваровская. И она - не просто пилот, а командир воздушного судна. Так что сегодня женщина-летчик – абсолютно реальный персонаж.

Некоторые меня упрекают, а почему она в решающий момент не за штурвалом? Странный вопрос. Во-первых, мы видим ее в работе, и именно за штурвалом, этого достаточно, чтобы понять, что перед нами профессионал; а во-вторых, кино ведь не про то, как женщине надо хватать штурвал, героически его тянуть на себя и спасать мужиков.

Фильм на самом деле про то, что в сегодняшнем мире настоящим героизмом является следование нормальному человеческому закону, сохранение порядочности по отношению к окружающим людям и чувства собственного достоинства. И в этом смысле наша героиня Александра Кузьмина является образцом для подражания.

- Очень много спорят, сравнивая с первым «Экипажем», твоя картина – это ремейк или нет?

- Ремейк, как я понимаю этот термин, – это пересказ той же истории, с теми же персонажами. В ремейках нет ничего плохого. Шекспир переписал «Отелло» Джеральди Чинтио, а Микеланджело – «Страшный суд» Джотто. У Пушкина, как известно, всё творчество основано на пересказах чужих историй. Всё искусство строится на повторении пройденного, но – на другом витке, по спирали. В моём фильме – другие люди, в другой среде, с другими проблемами. Есть определенные структурные вещи, которые мы позаимствовали из фильма Митты. Но с таким же успехом можно сказать, что они позаимствованы из Титаника, где в первой части видим историю персонажей, а дальше – ситуацию катастрофы.

Конечно, влияние фильма Митты на наш «Экипаж» огромное. Я об этом в титрах написал и всё время говорю. Я безумно благодарен ему за очень многое, что он мне дал в жизни, за его фильмы и общение с ним самим.

- Появление в твоей картине Александра Митты и Александры Яковлевой – чтобы показать связь с предыдущим фильмом?

- Связь была обозначена уже в названии. Но мне очень хотелось, чтобы Митта появился на экране. И я уговорил его на небольшое камео: зритель видит его в тренажерном зале, когда Александр Наумович оторопело наблюдает за колотящимся авиастимулятором. Он ходил по съемочной площадке, ему всё было интересно посмотреть. Салон самолета был установлен на гимбле – движущейся конструкции, чтобы его трясло, опрокидывало и т.д. Кабина самолета – отдельная декорация.

Мне казалось, что в нашей картине невозможно обойтись без Александры Яковлевой, ослепительной стюардессы Тамары из фильма Митты. Я попросил ее разыскать, хотя она давно не снималась в кино. Мы встретились, пообщались; я уговорил ее согласиться и придумал для нее роль. Мы подружились и продолжаем общаться, каждый день переписываемся. Ей так понравился опыт работы в нашем «Экипаже», что Александра решила вернуться в профессию и стала играть в театре. Это очень приятно. После приезда из Кишинева я помчусь к ней на спектакль в Петербург.

Когда-то подобная ситуация произошла и с композитором Алексеем Рыбниковым, кумиром моего детства и юности. Я безумно хотел с ним поработать. Нашел его, он к этому моменту лет 10-12 не работал в кино и не хотел возвращаться. Но я все-таки уговорил его. Мы вместе сделали фильм «Звезда», за музыку к которому, как говорит сам Алексей Львович, он получил все мыслимые и немыслимые награды. И после этого снова стал работать в кино. Рыбников сказал: «Вы меня вернули в кино!» - «А вы когда-то меня влюбили в кино! Так что я просто вернул свой долг». У нас очень теплые отношения, я его очень люблю. Мы продолжаем работать вместе, Рыбников написал музыку к моему российско-американскому фильму «Эффект ириса», к «Волкодаву из рода Серых Псов»...

- Почему тогда на «Экипаже» работал не Рыбников?

- Потому что Рыбников только закончил съемки рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты». Еще в 1970-х был такой спектакль в «Ленкоме» – очень популярный; потом был создан фильм. Рыбников решил вновь обратиться к этому материалу и сам сел в режиссерское кресло. Сейчас он монтирует картину. Мы договорились, что я приду, посмотрю отснятый материал. Поэтому Рыбникову, зная его занятость, даже не предлагал писать музыку к «Экипажу», а вот Эдуарду Артемьеву, с которым мы замечательно сотрудничали на «Легенде №17», предлагал. Но Эдуард Николаевич сообщил, что закончил сложную работу и устал, зато привел своего ученика – Артёма Васильева. Он работает так же кропотливо, тщательно и талантливо, как и его учитель.

- Когда ты снял «Волкодава из рода Серых псов», эта картина была в чём-то первой в плане спецэффектов. В «Экипаже» тоже много графики. Как с ней работали?

- Почему-то многим кажется, что компьютерная графика – это легко, взяли – нарисовали. Но это – тяжелейший труд. Последние три месяца перед выходом картины я безвылазно провел в студии компьютерной графики CG-Factory, созданной Бекмамбетовым для картины «Ночной дозор». Мне повезло, что её руководитель Александр Горохов был вторым режиссером у Бекмамбетова, т.е. он понимает пластику кинообраза, понимает, что не фильм подчинен графике, а графика фильму.

Те три месяца каждый день, без выходных, я вместе с монтажером и ассистентом приходил в студию утром и уходил в час, два, три ночи, а люди еще продолжали работать. Нам приносили обработанный кадр, мы его вставляли в монтаж, я говорил, что нужно поправить, его правили, мы шли в зал, смотрели на большом экране, снова правили и вставляли в картину. Кадр утверждался на большом экране. Компьютерная графика – дело тонкое. Смотришь – всё вроде бы хорошо, но почему-то не веришь, что это живой кадр. Начинаешь изобретать, как добиться нужного эффекта: «Давайте дымку прибавим, зарево дадим...» И так 1500 планов. На части кадров были дорисовки, и 200-300 – полностью компьютерные. То есть работа с графикой для меня оказалась чем-то вроде второго съемочного периода: не менее сложная, не менее напряженная – и не менее творческая.

- Ты снимал молдавских актеров – Светлану Тома, ее дочь Ирину Лачину, Евгению Тодорашко. Почему?

- Кроме Ирины Лачиной, ее дочь Маша Будрина – она же внучка Светланы Тома - тоже снялась в «Экипаже» в эпизодической роли. Маша, будучи студенткой режиссерского факультета, попросилась на съемочную площадку, но т.к. это был закрытый объект, я мог её взять только, если она исполнит небольшую роль.

Со Светланой Тома я познакомился, ещё когда учился в университете и взял у неё интервью. Оказалось, мы жили в соседних домах, и я начал ходить к ней в гости. Так мы дружим уже 30 лет. Она – очень интересный, глубокий, мудрый человек, очаровательная женщина. Светлана Тома у меня снялась в «Поклоннике» и в «Фонограмме страсти». В Кишинёве я познакомился и с Ксенией Георгиади, когда она приезжала с концертами, ей в «Экипаже» досталась небольшая роль, специально для нее написанная.

С Евгенией Тодорашко до съемок «Волкодава из рода Серых Псов» я не был знаком. Мне позвонила Юля Семёнова (с которой мы работали вместе в газете «Молодежь Молдавии», а потом придумали сюжет моего первого большого фильма «Змеиный источник»), сказала, что есть прекрасная актриса, и попросила её взять в работу. Я как раз собирал команду для «Волкодава...». Тодорашко отлично подходила на роль служанки Хайгал. С ней было интересно работать, она была очень тонкой, умной актрисой и замечательным человеком, мы очень подружились. В праздник всегда первый звонок был от неё. Когда её не стало, для меня это была большая человеческая потеря.

- После выхода на экраны «Волкодава...» тебе позвонил директор Moldova-Film и предложил что-то снять на этой студии. Но ты отказался, почему?

- Тот разговор был абстрактным. Абстрактный вопрос – абстрактный ответ. А в нашей жизни важна конкретика. Когда меня звал продюсер Леонид Верещагин в студию «Тритэ Никиты Михалкова», в 2002 г. он предложил снять картину про лётчиков, я отказался и взялся за «Волкодава...».

Но Верещагин не отступался. В 2007 г. он мне предложил сценарий про Харламова, который мне не понравился, и я снова отказался, потом - шпионский роман и ещё что-то. Я был тронут, потому что не часто продюсеры так прицельно ищут сотрудничества. В конце концов мы нашли проект, который заинтересовал обе стороны, это опять же был сценарий о Харламове, но – другой, новый.

Если Moldova-Film предложит сценарий и бюджет картины, я с радостью готов рассмотреть проект. А чтобы с каким-то московским фильмом приехать сюда, арендовать павильоны студии, то какой в этом смысл? То, что здесь производство как будто дешевле, то это ещё не факт, т.к. надо перевозить группу и т.д. Разве что потребуется конкретная натура – здесь, в Молдавии, очень красивые места...

Мне хорошо работать там, где я работаю, – на студии «Тритэ Никиты Михалкова», потому что мне создают хорошие условия. Ведь студия – это прежде всего люди, которые организовывают сложнейший процесс съёмок. И кинопроцесс – это постоянный тренинг. Я работаю с людьми, которые постоянно в работе.

Я считаю, что была допущена колоссальная ошибка - разрушение киностудии «Молдова-фильм». В Молдавии снимались по пять-шесть полнометражных художественных фильмов в год! – и это не считая короткометражек и документальных лент. Благодаря им, на экране запечатлено ушедшее время, его атмосфера и аромат, лица той поры. Сколько хороших фильмов здесь было снято, какие актеры и режиссеры приезжали сюда работать – Терехова, Абдулов, Мирошниченко, Боярский, Дуров, Калик. «Красные поляны», «Лэутары» Лотяну, «Человек идет за солнцем» Калика – это большое кино.

Самое главное – республика лишилась своей летописи, настоящей, живой. Я помню актеров Домнику Дориенко, Виктора Чутака, Константина Константинова, Михаила Бадикяну. Директор картин Артур Загорский, живший в соседнем подъезде, объяснял мне, первокласснику, как писать сценарий. Главный редактор «Молдова-фильм» Александр Волковский меня с этими неумелыми сценариями принимал в своём студийном кабинете, потом устроил в клуб кинолюбителей, где со мной, желторотым школьником, возились взрослые опытные мастера, включая директора клуба Юлиана Ромашкану. Оператор и режиссер Валерий Чуря, замечательный кинематографист, талантливейший педагог, учил меня: «В кино всё должно быть оправданно, решайте всё визуальными образами, не рассказывайте историю словами». Именно это закладывалось в подкорку, и потом сработало.

- Как возникла совместная работа с Филиппом Киркоровым?

- Филипп пришел на премьеру «Легенды №17» и ему так понравился фильм, что он предложил придумать для него роль в «Экипаже». «Филип, дорогой, как ты это себе представляешь? У нас фильм-катастрофа, особая стилистика, другой жанр...» - «Давай я сыграю певца, который летит с вулканического острова на терпящем бедствие самолете, в решающий момент спасает пассажиров и погибает». – «А что ты делаешь на острове?» - «Я там даю концерт». – «Какой концерт? Там сплошные горняки и инженеры, они вахтовым методом работают». Мы с ним долго так препирались, и он, в конце концов, признал, что звезде его калибра на крошечном океанском острове и вправду делать нечего.

Тогда он предложил: «Давай сделаем песню для саундтрека». Я ему: «Не та стилистика». Но Филипп, надо отдать должное его упорству, прислал мне несколько песен. Я включил – и первая же песня запала мне в душу. Я стал думать о том, как соединить музыкальный материал и материал фильма. Взял одну из линий картины – любовную, вычленил историю с главными персонажами «Экипажа», которых играют Данила Козловский и Агне Грудите, перемонтировал эпизоды, положил на музыку. И получился романтический музыкальный номер. Питерский режиссер Олег Гусев по моей просьбе (я был занят на производстве фильма) снял Филиппа в павильоне. Продюсеры посмотрели-послушали и сказали: «Здорово!». Так возник клип «О любви».

- В социальных сетях выложено твоё фото с Алой Пугачёвой, которое сделала сама примадонна. Как оно появилось?

- Пугачёва в моей жизни значит очень много, это великая певица и актриса, невероятно глубокая личность, умнейшая женщина, совершенно ослепительная. И при том – очень тактичный, деликатнейший собеседник. Она - эпоха, вселенная! Мы уже довольно давно знакомы и общаемся. А это селфи сделано на дне рождения Филиппа. Вечер прошел в замечательных разговорах, а потом Алла в шутку взяла мой телефон и сделала совместное фото. Это огромное счастье и колоссальный подарок судьбы – общаться с такими удивительными личностями, как Пугачева.

- С кем ещё довелось общаться из тех, кого ты считаешь великим?

- С Эльдаром Рязановым, Никитой Михалковым, Робером Оссейном. Оссейн был в слезах после просмотра «Легенды №17». Я ему протянул руку, но он обнял меня и сказал: «У тебя здесь что-то есть» и постучал мне в область сердца. Ранее, на кинофестивале в Онфлёре, жюри под его руководством присудило Гран-при картине «Звезда».

Отдельная страница в моей жизни – выдающийся режиссер Петр Ефимович Тодоровский, с которым я был знаком. Его сын Валерий Тодоровский открыл мне двери в кино, был продюсером моих первых фильмов, мы дружим. Большое счастье общаться с Марленом Хуциевым, к которому я в 16 лет не поступил на вгиковский курс. Я ему как-то рассказал об этой давней истории, а он мне говорит: «Простите меня! Вы, наверное, на меня обижаетесь!» Я всплеснул руками: «Да что вы, Марлен Мартынович, дорогой!.. Это был один из самых больших уроков в моей жизни. Очень правильный и своевременный урок. Возможно, если бы я тогда поступил во ВГИК, то не стал бы режиссёром, я ещё не был к этому готов. А так жизнь меня пообтесала, сделала сильнее, и я выстроил себя сам. Я шёл своей дорогой, поэтому и стал снимать кино». У нас очень добрые отношения с Хуциевым.

- Что для тебя главное, когда снимаешь картину?

- Чтобы она получилась живой, чтобы она прикоснулась к сердцу как можно большего числа людей. Если книгу можно написать и положить в стол – и когда-нибудь, даст Бог, ее откопают благодарные потомки, то фильм рождается только тогда, когда встречается со зрителем. И если эта встреча не случилась, то надежды на дальнейшую жизнь картины мизерны. Когда я выпустил «Легенду №17», приходил в кинотеатр рядом с домом, садился за колонной, экран оставался за спиной. Свет с экрана падал на лица людей. Я наблюдал, как они смеются, плачут – сопереживают происходящему. В этот момент рождалось кино. Поэтому для меня важно, как воспринимают картину зрители. Я хочу рассказать историю, которая волнует меня и заинтересовать ею другого человека, чтобы это вызвало сильные эмоции.

Одна моя знакомая после потери мужа прислала мне письмо, где говорила, что не знает, зачем жить, ничто её не радует, и жизнь для неё закончилась. После этого на экраны вышла «Легенда №17», она посмотрела этот фильм и написала, что впервые за долгое время увидела, что есть солнце, что можно улыбаться новому дню. У нее будто пелена упала с глаз, картина вернула её к жизни. Если хотя бы одному человеку после просмотра моего фильма захотелось жить, то уже ради этого надо было снять это кино.

- Какой фильм будет следующим?

- Есть несколько идей, но надо, чтобы они созрели. В студии «Тритэ» говорят: «Снимай, что хочешь. Главное – снимай!».

- О таком предложении мечтает множество режиссёров...

- Но это ещё и очень большая ответственность.

- Мы будем ждать новой картины Николая Лебедева. Спасибо за интервью.

P.S. Фото - из личного архива Николая Лебедева.