Долго ещё звала его оленья голова, пока не затихла, а Белый Арап всё молчал, словно в рот воды набрал, и не показывался. После захода солнца вылез Белый Арап из ямы, осторожно содрал с оленя шкуру, чтобы ни один драгоценный камень с места не стронуть, взял голову всю целиком и пошёл к святой Думинике.

— Ну, как, Белый Арап, — сказала та, — видишь, что мы и с этим делом управились?

— Управились. С божьей и твоей помощью, — ответил Белый Арап, — сумели мы, матушка, вновь угодить плешивому, будь Он трижды и четырежды проклят, не видать бы мне его во веки веков, как летошнего снега, да и потом не надо, очень уж он мне осточертел.

— Бог и ним, найдётся и на плешивого управа. Что посеешь, то и пожнёшь, — утешила королевича святая Думиника. — Поезжай — отвези ему всё это добро, подавится он им когда-нибудь.

Поблагодарил Белый Арап святую Думинику, поцеловал ей руку, сел на коня и пустился в путь к дядюшкиному царству, дай нам сил, творец, не близок сказки конец… И где бы он ни проезжал, народ к нему со всех сторон бежал и дивился, потому что самый большой самоцвет у оленя во лбу так сверкал и сиял, словно Белый Арап вёз с собой солнце ясное.

Много королей и царей выходили Белому Арапу навстречу и наперебой просили продать им его сокровища, предлагали они ему кто денег, сколько он сам запросит, кто дочь и половину царства, а кто дочь и всё царство в придачу.

Но Белый Арап и слушать их не желал, дальше путь держал, вёз каменья драгоценные своему хозяину.

Как-то вечером сидел плешивый со своим дядей и двоюродными сёстрами наверху на башенке, и вдруг видят они, далеко словно огонёк загорелся, засверкал и к ним приближается. Чем больше приближался, тем становился он ярче и ярче, так что глазам больно стало, смотреть невмоготу. Люди засуетились, заметались, никак не поймут, что случилось, и сбежались со всех сторон посмотреть, что там за чудо объявилось. А это Белый Арап шажком едет, шкуру и голову оленью с собой везёт. Тут же он плешивому их и отдал.

Как разглядели люди это диво дивное, так и оцепенели, слова не могут вымолвить, потому что и вправду было чему дивиться.

Но зловредный плешивый и тут не потерял голову: прямо обратился к царю:

— Ну, дядюшка, что скажете? Прав я был или нет?

— Что уж тут говорить, племянник, — ответил поражённый царь. — Будь у меня такой хороший и верный слуга, я бы его с собой за стол усадил: цены нет такому человеку.

— Этого он не дождётся! — злобно огрызнулся плешивый. — Не допущу я такого дела, будь он и в тысячу раз лучше. Не брат же он мне и не сват, чтобы ему такие почести оказывать. Я, дядюшка, одно знаю: холоп — это холоп, а хозяин — это хозяин, и больше никаких. А как вы думаете? Батюшка и приставил-то Белого Арапа ко мне из-за его расторопности, а то на кой он мне ляд? Хе-хе-хе, вы ещё не знаете, что за дьявол этот Белый Арап, и сколько я натерпелся, пока не привёл его в человеческий образ. Один я с ним справляюсь. Знаете, как говорят: страх бахчу стережёт. Другой хозяин на моём месте никогда в жизни не справился бы с Белым Арапом.

Больно вы, дядюшка, жалостливы, слишком уж своих подданных балуете. Вот потому-то олени и не дают вам камней самоцветов, а медведи — салата. Я же никогда не буду плясать под чужую дудку, как увижу, к примеру, что кошка балуется, сразу прижму ей хвост, тут она и дикие яблоки жрать станет, деваться-то ей некуда… Вот поможет вам бог меня поскорее на ваше место посадить, увидите, дядюшка дорогой, как в державе всё изменится. Не будет больше застоя вроде как теперь, потому что давно известно — человек место красит… Ничего не говорю, в молодости вы, наверно, по-иному своим царством правили, но теперь, как состарились… не мудрено, что никакого порядка У вас нет, можно сказать, всё запущено…

Разболтался плешивый, стрекотал без умолку, словно сорока какая, царя до того заговорил, что тот забыл и про Белого Арапа, и про оленя, и про всё на свете.

Но дочери царские смотрели на двоюродного брата, как кошки на собаку, и был он им люб как соль глазам. Чуяло их сердце, что за подлый он человек. Но только, как же отцу родному перечить? Вот и выходило, что для плешивого полное было раздолье, как в поговорке говорится — коль собака в селе не лает, вор без палки по улицам гуляет, — другого ничего не скажешь.

Через несколько дней царь задал пир на весь мир в честь племянника и позвал на этот пир самых именитых гостей: царей, королей, воевод, великих бояр, военачальников, правителей городских и других знатных людей.

В самый разгар пира стали царские дочери плешивого упрашивать, чтоб он дозволил Белому Арапу за столом прислуживать. Как отказать царевнам? Позвал плешивый Белого Арапа и при них разрешил ему подавать на пиру, только условие поставил, чтобы тот всё время стоял только за спиной хозяина и не посмел ни разу глаз поднять на других гостей, а не то, — «если увижу, что он нахальничает, сразу же на месте и снесу ему голову!»

— Ты слышишь, что я сказал, холоп негодный? — крикнул плешивый Белому Арапу, а сам показывает на лезвие того самого меча, на котором королевич, когда вышел из колодца, поклялся в верности и послушании.

— Да, хозяин, — смиренно ответил Белый Арап. — Жду приказаний твоей светлости.

А царские дочери и на этом плешивому спасибо сказали.

В самый разгар пира, когда гости, пробуя всякие вина, позахмелели, вдруг постучала в окно волшебная птица и женским голосом сказала:

— Кушайте, пейте, веселитесь, но о дочери Рыжего царя даже и не думайте!

Тут всё веселье как рукой сняло, пир сразу же расстроился, начали гости меж собой шушукаться, рассказывать, что кто знал или домыслы какие имел. Одни говорили, что сердце у Рыжего царя злобное и жестокое, проливает он кровь человеческую ручьями и всё ему мало; другие рассказывали, что дочь Рыжего царя страшная ведьма и многих людей погубила; третьи им поддакивали да ещё добавляли, что это сама ведьма обернулась птицей, сюда прилетела, в окошко постучала, чтобы и здесь не оставлять добрых людей в покое. А ещё говорили, что как бы то ни было, но с птицей этой дело нечистое, наверно, откуда-то она послана выследить, что у людей в домах делается. Те, кто потрусливей, плевали через плечо и проклинали того, кто птицу прислал, желая ему всяких бед и несчастья. Одни говорили одно, другие другое, и так много болтали про дочь Рыжего царя, что нельзя уже было разобрать, где правда, а где ложь.

Плешивый внимательно всё выслушал, покачал головой и сказал:

— Плохо иметь дело с людьми, которые и тени своей боятся. Вы, честные гости, как видно, только гусей пасти пригодны, совсем вы простаки, коли не понимаете, чьи это козни.

Тут плешивый неожиданно взглянул на Белого Арапа и увидел, что тот улыбается.

— Ах ты подлый холоп! Значит, тебе всё это известно, а от меня ты скрыл! Сейчас же, хоть тресни, а приведи сюда, откуда знаешь, дочь Рыжего царя. Ну, поворачивайся быстрее! Только посмей ослушаться: не жить тебе больше на этом свете!

Загорюнился Белый Арап, пошёл в конюшню к коньку своему, потрепал его по гриве, поцеловал и говорит:

— Эх, дорогой мой дружок, в страшную беду вновь втравил меня плешивый. Новое дело теперь выдумал: должен я ему доставить, хоть из под земли, дочь Рыжего царя. Совсем как в поговорке:

Клади кошелёк на поднос,

Ешь то, что с собою принёс.

Накинул он мне петлю на шею. Кто знает, что меня теперь ждёт. С плешивым я уж с грехом пополам стерпелся. Но с рыжим человеком, ей-ей, не знаю как смогу совладать. Да и один нечистый знает, где мне найти этого Рыжего царя и его дочь, а она, как говорят, страшная ведьма. Словно сам чёрт мне ворожит, не успеваю от одной беды отделаться — другая поджидает… Видать, родила меня матушка в злой час, уж и не знаю, что ещё сказать, чтобы не брать греха на душу. Ох, ясно мне, как этому всему конец положить. Только привык уж я к жизни, будь она проклята… Как говорится: не дай бог человеку всего, что он вытерпеть может.

— Эх, хозяин, — гневно заржал конь, — будет тебе хныкать! После ненастья взойдёт когда-нибудь и солнышко. Кабы люди накладывали на себя руки по всякому случаю, как ты про себя подумал, так валялись бы мертвецы на всех стёжках и дорожках… Главное, не теряй терпенья! Откуда тебе знать, не изменится ли и твоя доля к лучшему?! Человек до последних сил должен бороться с невзгодами, знаешь ведь сам, как у нас говорят; не приносит год, что принесёт час. Коль написано тебе на роду счастье и суждено на свете жить, так пройдёшь невредимым и огонь и воду. Говорится же в песне:

Кто рождён счастливый, тот

Не боится злых невзгод.

Лучше, хозяин, положись ты на меня, я знаю, как до Рыжего царя добраться, меня уж рав привела туда нелёгкая с твоим отцом, когда он молодой был. Садись верхом, да смотри, держись хорошенько, я сразу же всю свою силу покажу, плешивому назло, пусть побесится.

Вскочил Белый Арап в седло, а конь заржал что есть мочи, да и взвился с ним.

Поднялся он вверх стрелой