— Матушка, матушка! Беда с нами стряслась! Хуже по­жара, хуже потопа!

Повела коза глазами по хате, ужас и трепет охватили ее. Потом пришла немного в себя и спросила:

— Что же случилось, детка?

— Ах, матушка, как ушла ты из дому, немного погодя слышим кто-то в дверь стучит и поет:

Детушки, козлятки,

Отоприте хатку...

— А дальше что?

— Старший братец, по глупости и упрямству, сразу по­бежал отпирать.

— И что же тогда?

— Тогда я живо в трубу залез, средний братец под кваш­ней спрятался, а старший, недолго думая, — дерг засов.

— И тогда?

— Тогда-то беда и стряслась. Волк, наш крестный и твой друг, забежал в хату!

— Кто? Мой кум? Да ведь он шерстью своей поклялся, что детушек моих не тронет!

— Да, матушка, он! Крепко их тронул!

Ну, погоди, проучу я его. Он думает, если у бедной вдовы полон дом детей, то можно над нею издеваться? С ребяток шкуры сдирать? Нет, не уйти ему от расплаты! Ах, он злодей, ах разбойник! А еще зубы скалил, подмигивал мне... Но только не из тех я, что он думает, отроду по чужим огородам не хаживала. Ну, да уж ладно, куманек, я с тобой посчитаюсь! Задумал со мной шутки шутить? Еще пожалеешь об этом!

— Ох, матушка, ох! Не нам его судить! Знаешь ведь по­говорку: с лихим человеком свяжешься, добра не жди.

— Нет, нет, сыночек! До неба высоко, до царя далеко. Са­ма управлюсь. Вот тебе мое слово, сынок: не сдобровать зло­дею! Только смотри, не проговорись кому, чтобы он не прове­дал.

С той поры стала искать случая с кумом расквитаться. Думает-думает — придумать не может, как отомстить ему.

— Кажется, нашла на него управу, — сказала она нако­нец. — Такое ему устрою, что лапы себе кусать будет.

Была перед ее хатой яма глубокая. О ней-то и вспомнила коза.

— В дубильный чан тебя, куманек-волк, не иначе!.. Скоро расплачиваться будешь... А тебе, кумушка-коза, за дело пора приниматься, задал тебе куманек-волк работу!

С этими словами подоткнула она подол, рукава засучила, огонь развела и давай стряпать. Наготовила голубцов, плова, пирогов, куличей на сметане и яйцах и других всевозможных блюд; яму потом углями горящими и гнилушками напол­нила, чтоб тлел под спудом огонь, ветками крест-накрест на­крыла, сверху листьев набросала, а на листья землю посыпала и рогожкой прикрыла. И еще стульчик восковой смастерила для дорогого гостя.

Оставила она стряпню на огне, а сама в лес подалась — волка на праздник звать. Идет по лесу, идет, возле оврага волк ей навстречу выходит.

— День добрый, кума, каким тебя ветром сюда занесло?

— Да будет добрым сердце твое, как добр взгляд. Разве не знаешь, что ветер заносит, куда душа не просит? Побывал, видишь ли, кто-то в моем доме, натворил мне бед!

— А что, кумушка милая?

— Козляток одних застал и растерзал бедняжек! Вот что значит быть вдовой беззащитной!

— Да что ты, кума, говоришь?

— Уже теперь говори-не говори — легче не будет. Отпра­вились они, бедняжки, к господу богу, и надо нам об их душе позаботиться. Вот и решила я по своим силам поминки устро­ить и тебя, куманек, пригласить, чтоб утешил ты меня, бед­ную...

— Охотно, кумушка милая, но охотней к тебе бы на свадь­бу пришел.

— Верю, куманек, да что поделаешь? На все божья воля.

Пошла коза, рыдая, к дому, а волк — за ней, тоже делает вид, что плачет.

— Ах, куманек, куманек, — всхлипывает коза. — Что нам всего дороже, то и теряем!

— Что делать, кума, знали бы мы, какая беда нас ждет, береглись бы наперед. Да не терзайся так, рано или поздно все там будем.

— Так-то так, куманек. Но ведь бедным крошкам моим только бы жить да жить!

— Да, кумушка милая, но, видать, господу богу тоже свежатинка по вкусу.

— Если бы сам господь их к себе прибрал, дело другое... Но так ли это?

— Знаешь, кума, как подумаю... уж не Топтыгин ли к тебе домой пожаловал? Помнится, повстречал как-то я его в малин­нике. Вот, говорит, кабы отдала мне коза сыночка скорняжно­му делу обучать...

Слово за слово, добрались они до кумушкиной хаты.